Когда и где началась русская Голгофа?

20 октября 1920 года генерал Врангель издал свой последний приказ о начале «эвакуации и посадке в суда в портах Крыма всех, кто разделял с армией ее крестный путь, семей военнослужащих, чинов гражданского ведомства с их семьями и отдельных лиц, которым могла бы грозить опасность в случае прихода врага…

Для выполнения долга перед армией и населением сделано все, что в пределах сил человеческих. Дальнейшие наши пути полны неизвестности…".

126 судов взяли курс от Крыма к чужим берегам. Однако не все захотели ехать на чужбину. Одни не чувствовали особой вины перед советской властью, другие надеялись на обещанную амнистию, поскольку сдавшимся обещали «полное прощение в отношении всех проступков, связанных с гражданской борьбой».

Каким будет это «прощение», Крым скоро увидит, на примере 100−120 тысяч погибших — расстрелянных, повешенных, утопленных, замученных. Казни проходили по регистрационным спискам, потом по анкетам, по облавам и, наконец, по доносам.

Да, и доносов в ту пору тоже хватало — они стали своеобразной репетицией перед сталинскими репрессиями:

«Заявление в Особый морской отдел. Согласно моему заявлению были арестованы княгиня Н. А. Барятинская, генерал в отставке Мальцов и его сын капитан гвардии Мальцов. Зная, что эти люди, …являются безусловно контрреволюционерами, уверен, что имеют связи и знают много другой себе подобной сволочи, предложил бы для пользы дела путем различных предложений и нажимов добиться от них, каких они знают членов национальных обществ и прочих контрреволюционных организаций, и арестовать их родных и знакомых, как безусловную сволочь, и уверен, что они могут кое-что дать. 17 декабря 1920 г.»

Историк Леонид Абраменко обнаружил в архивах службы безопасности Украины только ялтинских «расстрельных» папок — 15. В каждой смертные приговоры на 200 — 400 человек. Массовые расстрелы, начавшиеся в конце 1920 года, продолжались и в последующие месяцы. Один из организаторов красного террора, венгерский коммунист Бела Кун, заявлял: «Крым — это бутылка, из которой ни один контрреволюционер не выскочит, а так как Крым отстал на три года в своем революционном развитии, — то быстро подвинем его к общему революционному уровню России…». И подвинули. Массовыми расстрелами. В черные списки попадали даже 15-тилетние гимназистки.

Население Крыма постоянно заполняло анкеты, состояли они из множества вопросов. Каждый освещался детально: происхождение, имущественное положение всей родни, отношение к Польше, Врангелю…

За точность сведений анкетируемый ручался головой. Как свидетельствует в записках крымчанин Кришевский, «воцарился дикий произвол, лилась кровь, словом, создавалась та кошмарная обстановка, когда обыватель стал объектом перманентного грабежа».

Когда 12 декабря 1920 года арестовали княжну Наталью Трубецкую, работавшую сестрой милосердия в лазарете Ливадийского дворца, за нее вступились члены профсоюза сестер милосердия Ялтинского района и попросили передать ее на поруки — «ручаемся своей подписью, что сестра Трубецкая не была причастна ни к какой политической организации ни при старой, ни при новой власти». Расстреляли всех подписавших — 16 человек…

Только в одной братской могиле, расположенной в глубоком лесу на месте бывшей усадьбы адвоката Фролова-Багреева — Багреевке, по приблизительным подсчетам находятся останки более 6 тысяч человек.

«…Отсюда кровь ручьями текла под откос, к морю. Чекисты думали, что, сбросив сотни трупов в плавательный бассейн и забросав его землею, они уничтожат все следы. Помешал прошедший дождь. Розовая вода поднялась в гранитной чаше и хлынула вниз, к дороге Ялта — Учан-Су. Чтобы обеззаразить стоки, в Багреевку потянулись подводы с хлоркой… (Владимир Куковякин. «Кровь текла к морю…». Ялта, «Вечерние вести», № 108, 27 июля 2004 г.)

Не ищите это название — Багреевка — на карте Крыма, оно давно не существует, разве что уцелело, не смотря ни на что, в людской памяти. От дореволюционного имения представителя царя Николая II в Ялте адвоката Фролова-Багреева, от его многочисленных жилых и хозяйственных построек на сегодняшний день ничего не осталось. А когда-то они располагались в крымской глуши, на территории Ливадийского лесничества. Видимо, это обстоятельство и послужило причиной выбора Багреевки, как места массового расстрела. Здесь встретили свои смертный час многие представители дворянства, духовенства, интеллигенции.

Их прах лежит здесь, в Багреевке, что подтвердили многолетние архивные исследования и поиски республиканского благотворительного фонда «Юг». За лесной братской могилой и тропой, ведущей в Багреевку, сегодня ухаживают дети из Ливадийской средней школы. На месте кровавого расстрела предполагается воздвигнуть часовню, которая будет освящена в честь иконы Божией Матери «Знамение». Сбор средств уже начат. Ниточку памяти время не обрежет.

В Багреевке казнили не только офицеров врангелевской армии, как считалось ранее. Всех — врачей, священников, сестер милосердия, санитарок, акушерок, без всякого милосердия «стригли» под одну гребенку. Чем провинилась выпускница Смольного института, домашняя учительница Л. А. Матусевич или 80-летняя княгиня Н. А. Барятинская, прикованная к инвалидной коляске? Огонь гражданской войны не разбирал — кто прав, кто виноват.

Правнучка расстрелянной княгини, тоже, кстати, Надежда Барятинская, рассказывала историю своей семьи: «Моей маме было 18 лет, она работала сестрой милосердия, жила в гостинице „Россия“. Жених в то время был в белой армии, однажды он позвонил ей и сказал: „Все кончено, мы должны уехать“. И они уехали, только княгиня Барятинская отказалась».

Горькой оказалась её судьба. Известную благотворительницу, сделавшую так много для культурной жизни города, собирательницу картин, которые сегодня украшают стены трех крымских музеев, расстреляли. Парализованная старушка была опасна новой власти…

Отвечая на вопрос в заголовке — Когда и где началась русская Голгофа — 28 ноября 1920 г. в Крыму. Именно в этот день там начались расстрелы военнопленных офицеров, со временем превратившиеся в массовые. Зверская расправа, и не только над офицерами, — над стариками, детьми, ранеными, продолжалась в течение нескольких месяцев. В целом по всему Крыму за это, относительно короткое, время было расстреляно 100−120 тысяч человек.

Кто-то из читателей может сердито сказать: «Раньше о белом терроре писали, теперь о красном…» Давным-давно за всех нас ответил поэт и философ Максимилиан Волошин:

«А я стою один меж них В ревущем пламени и дыме И всеми силами своими Молюсь за тех и за других«…